В 1943 году корреспондент газеты «Красная звезда» Константин Симонов добирался по заданию редакции из Краснодара в Ростов. Маршрут был сложным, водитель — немногословным. Чтобы отвлечься, Симонов, сидевший в кабине «Виллиса», в течение двух суток сочинял песню, посвящённую фронтовым журналистам. Возможности записать текст у автора не было, поэтому поэт многократно и почти непрерывно проговаривал вслух каждую строчку.
Песня фронтовых корреспондентов
В Батайске, где находился корреспондентский пункт симоновского издания, журналиста встретили коллеги. Они накрыли стол, выставили водку и закуску; там же написанная Симоновым песня впервые была исполнена на мотив дворовой «Мурки». Вскоре в корпункте появился военный врач, которому водитель доложил о странном поведении «ненормального подполковника», всю дорогу произносившего какие-то стихи. Спустя годы поэт поведал об этой истории в радиоэфире; откликом на его воспоминания стало письмо из Ялты, автор которого признался, что был тем самым доктором, срочно вызванным из санитарной части.
В том же 1943 году Матвей Блантер положил текст стихотворения на музыку. «Песенка военных корреспондентов» стала фрагментом спектакля «Жди меня» (режиссёр Николай Горчаков), в котором её исполнял актёр Ростислав Плятт . Широкую известность песня получила год спустя, когда её записал Леонид Утёсов. Симонову его прочтение текста понравилось; поэт утверждал, что певец «приделал песне колёса». В то же время Блантер остался не слишком доволен утёсовской трактовкой; по мнению композитора, Леонид Осипович напрасно проигнорировал музыкальное вступление, которое предполагалось напевать без слов.
В годы войны авторская версия песни была исправлена цензурой; впоследствии отредактированный вариант вошёл в сборники стихотворений Симонова. В начале 1960-х годов поэт при встрече с Утёсовым сообщил, что хотел бы вернуться к изначальной редакции стихотворения. Так, в первом варианте была строчка «от ветров и водки хрипли наши глотки»; цензоры поменяли её на другую — «от ветров и стужи петь мы стали хуже», забыв, по словам поэта, про «наркомовские 100 грамм». Строчка «так давай по маленькой нальём» после вмешательства цензора тоже обрела другой смысл — «так давай за дружеским столом»[4].
Автор был недоволен и тем, что в течение двух десятилетий в песне отсутствовал вырезанный цензурой куплет: «Помянуть нам впору / Мёртвых репортеров. /Стал могилой Киев им и Крым. / Хоть они порою / Были и герои, / Не поставят памятника им»; эти строки были возвращены в песню лишь в шестидесятые годы.
Утёсов, прислушавшись к рекомендациям Симонова, записал авторский вариант «Корреспондентской застольной» для радиопрограммы «С добрым утром!» и в дальнейшем использовал только его. Точно так же поступил и Иосиф Кобзон, которого поэт на одном из концертов попросил исполнять «военную версию» песни.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D1%80%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B7%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F
Journal information